Недавно прочитала, что время идет быстрее, когда мы становимся старше, потому что чем дольше живем, тем короче кажется каждый год относительно всей нашей жизни. Как оценить, много или мало – 10 лет? Это гигантский срок для первых 10 лет жизни ребенка, когда из младенца он вырос в школьника. Не менее грандиозен он для первоклассника, который в тот год явился на первую линейку с букетом цветов больше, чем он сам — пройдены практически все школьные годы, от букваря до дифференциальных уравнений, от утренников до вполне себе взрослых «Огоньков» (или как там сейчас называются вечеринки в школе), и сегодня он уже плечистый старшеклассник с айфоном и перспективными планами будущее.

Для меня, ясное дело, как и для большинства моих ровесников, произошло весьма много значимых событий, но мне этот период не кажется через чур длинным, скорее наоборот. Воспоминания именно 2007 года почему-то особенно свежи, в то время, когда какие-то события из совсем недавнего прошлого уже улетучились из памяти.

Я тогда работала администратором «Трех стихий», и для меня то время остается «золотым». Дела клуба были основным моим занятием с утра и до вечера. Так и представляется солнечный летний вечер, «Буревестник», наш желтый домик с недавно построенной и свежевыкрашенной верандой на втором этаже, Димоновский «пожилой» бас напротив, его хозяин что-то починяет рядом, а я сижу в кабинете за компьютером, составляю раскладку и список по автобусам на очередную поездку. В окно не видна входная дверь, и то, что кто-то идет, можно определить по звуку шагов на металлических ступеньках. «Здорово, ЮльСанна!» — улыбка до ушей, чуть оттопыренных и светящихся от солнца, белая рубашка с коротким рукавом, строгие брюки (с работы на тренировку…). Вот таким я его и помню – нашего Андрюху Травянко. Травяныча.

Он играл в кануполо и был капитаном команды. Он катался на родео-лодке. Он сплавлялся по речкам. Он погиб ровно десять лет назад.

В тот год мы вместе ехали месить грязь на Мсте в апреле, уплетая в автобусе «эскимо-роллы», заботливо приготовленные в дорогу Ленкой, супругой Андрюхи. Ставили общественную зеленую палатку (до сих пор живую), спасаясь от дождя со снегом. Толкали завязший автобус. Обладая особенным чувством юмора, он шутил очень смешно, а иногда очень остро. Некоторые потешные моменты я любила передать именно Травянычу, зная, что он метко добавит пару слов, и мы будем угорать до слез. Он случайно выбросил нужный мне документ, а потом собирался на помойку, чтобы его найти, когда я рыдала от «горя». Он назвал наших с девочками ровесниц «тетками лет тридцати», на что мы сильно оскорбились и чем неоднократно потом со смехом его попрекали. И вот я вижу, как он перед Домиком примеряет к своей желтой лодке новый пеликейс, только что купленный у нас в магазине, готовясь к той самой поездке на летний Кавказ…

Чтобы помнили. Травяныч

Чтобы помнили. Травяныч

Чтобы помнили. Травяныч

Чтобы помнили. Травяныч

Чтобы помнили. Травяныч

Чтобы помнили. Травяныч

Мы говорим о нем с улыбкой. Нам нравится, когда он присутствует в наших воспоминаниях, в наших историях. Наш хороший друг. Мы помним тебя. Правда.